Вельяминовы – Дорога на восток. Книга первая - Нелли Шульман

— Конечно, — врач стал собирать свою сумку.

— Даже если бы и не болела, все равно бы ухаживала, — резко заметил плантатор. "Значит, покой, охлаждающее питье, и Мэтью выздоровеет?"

— Неделя, не больше, — Раш указал глазами на дверь. "На пару слов, мистер Бенджамин-Вулф, если вас не затруднит".

В гостиной негр убирал со стола бокалы.

— Оставь и выйди, — велел Дэвид. Разлив вино, он опустился в кресло. "Что такое, доктор Раш? — озабоченно спросил плантатор.

— Я дал Мэтью опиума, — врач чуть вздохнул. "И приду завтра, осмотрю его. Видите ли, мистер Бенджамин-Вулф, этой болезнью лучше заразиться в детстве. У подростков она протекает тяжелее, и…, - Раш на мгновение замялся.

— Говорите, — потребовал Дэвид, залпом допивая вино.

— И может повлиять на его развитие, — врач помолчал, — как мужчины. Может быть, этого и не будет, но я обязан вас предупредить. Я видел таких пациентов.

Дэвид налил себе еще вина. Посмотрев на метель за окном, помедлив, он ответил: "У меня двое сыновей, доктор Раш. Конечно, не хотелось бы, чтобы с Мэтью случилось такое, но если лечения нет…"

— Нет, — врач поднялся. "Он сможет жениться, но вряд ли у него будут дети. Конечно, этого может и не произойти, — Раш взглянул в карие, с золотистыми искорками глаза мужчины.

— На все воля Божья, — плантатор пожал плечами: "Я провожу вас, доктор, большое спасибо".

Уже в передней, застегивая плащ, Раш спросил: "Я так понимаю, вы уже навещали Дэниела?"

— Я видел его с утра, — нахмурился Дэвид, — он пошел на занятия, в университет. Что с ним такое?

— Вы только не волнуйтесь, — врач взял сумку. "Я сам его осмотрел, это просто царапина. Останется шрам, но ничего страшного".

— Он что, — Дэвид усмехнулся, — дрался с кем-то? Не похоже на Дэниела, он разумный юноша. Я, конечно, в молодые годы тоже — убил пару человек на дуэли. А его противник? — поинтересовался мужчина.

— Не было противника, — Раш открыл дверь. "Дэниел был ранен во время нападения "Сынов Свободы" на британские корабли. Сегодня вечером, в порту. Как вы понимаете, дело это тайное. Он сейчас у себя в комнатах, не стоит ему по улице разгуливать.

Но, как я уже сказал, — с вашим сыном все в порядке. Пуля прошла по касательной. Я сам зашивал рану. Он немного искупался в холодной воде, но, — Раш улыбнулся, — уже согрелся. До завтра, мистер Бенджамин-Вулф, — врач стал спускаться по лестнице. Дэвид, посмотрев ему в спину, сжав зубы, ответил: "До завтра".

Подойдя к спальне, Дэвид прислушался — нежный голос Тео читал Шекспира.

— Вот почему и волосы и взорВозлюбленной моей чернее ночи, —Как будто носят траурный уборПо тем, кто краской красоту порочит, — Дэвид вздохнул, и пробормотав:— Но так идет им черная фата,Что красотою стала чернота, — толкнул дверь опочивальни.

— Это о тебе он писал, — сказал Мэтью, что лежал на подушках, закрыв глаза. "О тебе, Тео, ты ведь у нас тоже — смуглая леди".

— Я не леди, мистер Мэтью, — ласково рассмеялась девушка и тут же покраснела: "Мистер Мэтью попросил почитать ему стихи, мистер Дэвид. Простите, пожалуйста…"

— Ничего, — Дэвид наклонился над кроватью. Поцеловав сына в лоб, перекрестив его, он погладил золотые, мягкие кудри: "Вроде уже не такой горячий".

— Я выйду по делам, ненадолго, — сказал плантатор. Не оборачиваясь, он достал из шкатулки, что стояла на каминной доске — пистолет. Положив его в карман сюртука, Дэвид осторожно, чтобы не потревожить больного, притворил дверь. Мэтью улыбнулся девушке: "Читай еще, ты всегда хорошо читала стихи. Помнишь, как ты была Аталией, ну, когда Энтони с нами учил Расина?"

— Помню, — Тео опустила глаза. "А еще я помню, как Энтони продали, — подумала она, — потому что Дэниел уехал в школу, а тебе отец привез белого учителя. И в первый же день этот мистер Тауэр выгнал меня из классной комнаты, сказав, что Господь запретил неграм читать и писать".

Она полистала томик сонетов и вздохнула: "Ваш любимый, мистер Мэтью".

Дэниел посмотрелся в зеркало, что держал перед ним друг и поморщился: "Теперь шрам будет".

Хаим усмехнулся, и похлопал его по плечу: "Небольшой, и он тебя совершенно не портит. А вообще скажи спасибо Мирьям, — если бы не она, ты бы так и плавал сейчас в гавани".

— Как она вообще оказалась на лодке? — Дэниел поднялся и, взял бутылку виски: "Это тебе можно, я знаю, Мирьям мне говорила".

— Ну как, — Хаим принял серебряный бокал, — ты же знаешь мою сестру, — если она себе что-то вбила в голову, ее не остановить.

Дэниел оглядел изящную, уютную комнату и, устало выпив, заметил: "Ну что, друг мой, как мне кажется — недолго нам осталось быть студентами".

Хаим нагнулся и, подбросив дров в камин, обвел рукой большие, обитые кожей кресла, покрытые меховыми полостями, ряды книг на дубовых полках, персидский ковер, что лежал на паркете: "Бросишь все это и пойдешь воевать с британцами?".

— Доучиться я смогу и потом, — Дэниел посмотрел на открытый том, что лежал на рабочем столе: "Даже странно. В январе экзамены, а я думаю совсем о других вещах".

Он вспомнил сильные, маленькие руки, что затаскивали его в лодку, и сердитый шепот: "Вот так, я тебя сейчас обниму, и согрею. Доплывем до берега, и быстро в твои комнаты — там мы тебя разотрем и зашьем рану".

— Нельзя, — сказал себе Дэниел. "Она ребенок, не твоей веры, — нельзя, вам с ней не по пути. Разве только, — он невольно улыбнулся, — еще повоюем вместе. Ее и точно — не остановишь".

— Стране будут нужны хорошие юристы, — внезапно заметил Хаим. "Надо будет писать конституцию, создавать законы, заключать мирные договора…"

— Сначала, — Дэниел выпил еще, — надо добиться независимости от британцев, а потом уже — все остальное. И хорошие врачи тоже, — он рассмеялся, — будут нужны. Переночуешь у меня?

— Да, — Хаим зевнул, — нет никакого желания тащиться обратно на Бикон-хилл. Мирьям уже, который сон видит, наверное. Поесть она мне принесла, так что завтра голодать не буду, — он вдруг наклонил голову: "Стучит кто-то. Неужели Раш решил тебя еще раз осмотреть — на сон грядущий, так сказать?"

Дэниел прошел в переднюю и Хаим услышал удивленный голос: "Папа!"

Высокий, крепкий мужчина по-хозяйски прошел в гостиную. Стряхнув снег с плаща, он грубо спросил: "А вы еще кто такой?"

— Хаим Горовиц, — сказал, поднимаясь, протягивая руку, юноша. "Я друг вашего сына, мистер Бенджамин-Вулф. Мы с ним вместе учимся".

Мужчина хмыкнул, увидев черную, бархатную кипу: "Еще один. Я смотрю, на севере вы так и кишите. Да и вообще — нет страны, которую бы вы не наводнили. Крысы, одно слово".